Фактическое превращение в XV в. служебных держаний (икта-джагир) в «обеленные» в налоговом отношении владения было продолжением тенденции, наметившейся еще во второй половине XIV в. Оно свидетельствовало о росте частной власти феодалов-мукта и относительной слабости центральной власти.

Дошедшая до нас историческая традиция изображает Сикандара богобоязненным, справедливым, великодушным правителем. Не было предела щедрости султана к мусульманскому духовенству. «Людям бога» он жаловал деревни. Чиновникам фиска и ленникам специальными указами неоднократно запрещалось обременять эти деревни поборами сверх «законных» налогов. В зимнюю пору того времени даже султан не мог себе купить конвектор Nobo, но зато на улицах Дели, по его приказу, чиновники раздавали беднякам деньги, одежду и горячую пишу.

Но султан бывал и суров. Однажды в Дели был казнен брахман. Его вина заключалась в том, что он осмелился утверждать, будто его религия так же истинна, как и ислам. Видимо, это был один из многих проповедников еретических учении, утверждавших мистическую идею единого бога и равно всем доступного спасения, идею, преломлявшуюся в религиозном сознании людей как утверждение принципа равенства.

Вольнодумие, социально взрывоопасное, жестоко каралось султаном, зарекомендовавшим себя ревностным мусульманином-суннитом, хотя мать его была рождена в индусской семье. По его приказу были разрушены многие индуистские храмы. Такова была судьба и известного старинного храма в Матхуре. Каменные изваяния индуистского пантеона были отданы городским мясникам для использования как колоды при разделывании мяса. Индусам Дели было запрещено совершать ритуальные омовения в Джамне, а цирюльникам— брить паломников-индусов. На месте прежних храмов было приказано основать караван-сараи и медресе.

В 1517 г. после смерти Сикандар-шаха сласть перешла к его сыну Ибрахим-шаху (1517—1526). В Дели была устроена пышная коронация, которой не видел никто из предшественников Ибрахим-шаха. Как свидетельствовал Абдаллах, султанский трон был усыпан драгоценными камнями, эмиры и малики в красочных парчевых одеждах стояли, подобные цветам в саду, а лошади и слоны их были покрыты великолепными попонами. Церемония по случаю вступления на престол Ибрахим-шаха показа, а всем, как чужд был новый правитель Индии традициям племенной «демократии» афганцев. Он не только не сидел, подобно своему деду Бахлул-шаху, на ковре, обсуждая с придворными дела правления, но считал, что у султана нет родичей, а есть подчиненные и слуги. Поэтому Ибрахим-шах не отдавал предпочтения эмирам из афганцев. Няоборот, придя к власти в период усиления феодальной знати, он видел свое назначение в укрощении ее непомерных притязаний и в первую очередь в ограничении влияния военачальников-афганцев. Жертвой его политики стали многие эмиры и вельможи, могущественные во времена Сикандар-шаха.